<…>И настал день, ставший крутым поворотом в судьбах взрослых и детей. 22 июня 1941 года, в солнечное, теплое, летнее воскресенье я со своей сестрой (младше меня на 2 года), чтобы заработать у родителей по 20 копеек на кино, подметали двор, а родители слушали по радио сообщение о начале войны. Все же мы получили свои 20 копеек и отправились в кинотеатр «Пограничник» (ныне «Победа») и благополучно посмотрели кинофильм «Профессор Мамлок».

Что война, когда знали, что наша Красная армия – непобедимая, несокрушимая. Об этом утверждалось во всех довоенных фильмах, песнях, стихах. Все знали и пели и были уверенны, что «…и на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом».

Если по пути в кино ничего не было, что свидетельствовало бы о чем-то предгрозовом, то по дороге домой (через весь город) было совсем другое. Началась какая-то суета. Взрослые уже ходили с противогазами, то и дело встречались люди с повязками белыми с красным крестом, просто красными.

Первый налет застал меня в городе (был послан за чем-то в магазин). Люди с повязками загнали народ с улиц во дворы, и вот я увидел первые немецкие самолеты, кружившееся над городом достаточно высоко. Собственно, это был не налет, а скорее всего разведка. Ни одной бомбы в тот раз сброшено не было. И наши истребители почему-то в тот раз не появились.

Первые бомбы были сброшены на следующий день во второй половине дня в районе вокзала и попали на завод «Выдвиженец» и маслозавод. Вскоре потянулись и беженцы из Прибалтики. Домик наш стоял на Рижском шоссе, поэтому все это проходило под нашими окнами. Сплошной поток с утра, чуть затихающий к ночи. Машины грузовые и легковые, автобусы, повозки, но больше пешие: военные, гражданские, мужчины, женщины и дети. Проехать в противоположном направлении было никак нельзя, можно было так только просто по одному – двое продраться, протиснуться через этот поток, да и не было видно движущихся навстречу ему. В нашем колодце не стало хватать воды. И все это при непрерывных бомбежках, которые становились все чаще. Мы с ребятами как-то насчитали около 12 за сутки. Если поначалу бомбили только днем, то в последние дни не стало покоя и ночью. Город горел. Была объявлена эвакуация. Отец на работе получил эвакуационное предписание. 6 июля, уходя на работу, велел нам к 5-6 вечера придти к нему на работу, забрав с собой узлы с пожитками. Я хотел взять с собой новенькие учебники для следующего класса, кое-что из книг и несколько своих любимых вещиц, но мать с гневом все это выкинула. Тогда я вообще прекратил участие в этих сборах, обиделся.

Идти на работу к отцу было все же далеко. Он работал на Псковской ремонтно-механической базе (ПРМБ), которая размещалась между нынешним заводоуправлением «Псковмаша» и нынешними его же производственными корпусами (бывшие Иркутские казармы).Опасаясь, что мост через реку в любой момент может быть разбомблен или взорван, мы вышли из дома, нагруженные узлами, сразу после обеда. Перед самим мостом попали под очередную бомбежку. Пришлось пережидать у самого моста, у Пароменской церкви (там теперь рядом с ней гостиница «Ольгинская» (быш. «Турист»)). Как будто бы это могло нас спасти, если бы немцы бомбили мост! А через мост во время бомбежки не пускали. Он был очень густо заставлен ящиками со взрывчаткой, подготовлен к взрыву. Не пускали, потому что в суматохе бомбежки кто-то мог бы мост взорвать, а чтобы этого не произошло, красноармейцы, караулившие эти ящики, перекрывали движение. (Немцы почему-то не стремились уничтожить ни этот мост, ни железнодорожный, хотя при желании и могли. Очевидно, что они преследовали какие-то свои определенные цели. Оба моста были взорваны нашими). Переждав, уже дальше не обращая внимания ни на что творившееся вокруг, когда уже ни за каким порядком никто не следил, двинулись дальше. Еще одну, пожалуй, самую свирепую бомбежку пришлось высидеть в щелях заводского двора у отца на работе. Немцы бомбили станцию, вокзал. А ведь это совсем рядом! В сумерках погрузились на товарной станции в теплушки эшелона и в ночь с 6 на 7 июля под грохот бомбежки, в дыму пожарищ, мимо пылающей огромным факелом нефтебазы отправились в неизвестное. <…>

ГАПО. Ф. Р-202. Оп. 4. Д. 51. Л. 3-5. ПОДЛИННИК. РУКОПИСЬ.

Юрий Дудон